Продолжение рассказов "Горка во дворе", "Поединок" и "Автомат"
Их нет. Папы и мамы нет. Как их нет? Они же есть! Папа всегда веселый, больше всех на свете он любит маму, меня и машину. Мама, всегда улыбающаяся и иногда усталая. Как их нет?!
Тот день я запомнил очень хорошо. Я заканчивал первый класс. Было десятое апреля. Моих родителей вызвали в школу. Сама директриса. Я тоже пошел с ними. В кабинет меня пригашать не стали, но через приоткрытую дверь все было хорошо слышно.
-Я убедительно прошу повлиять вас на сына, - директриса у нас очень молодая, я иногда путал ее с одиннадцатиклассницами.
-В чем дело-то? – отец недоумевал, он и подумать не мог, чтобы я что-то натворил. На улице – да, но в школе я был тихим и скромным.
-С этого года была введена новая программа, и первоклассники писали сочинение на тему «Кем я хочу стать». Вы знаете, что написал ваш сын? – при этом она так выделила слово «что», будто бы я написал, что хочу стать бандитом.
-Нет, учительница нам ничего не сказала, - в голосе мамы тоже чувствовалось удивление.
-Вот, послушайте: «Когда я вырасту, я хочу стать плотником. Нет, сначала я пойду в армию. Там я буду служить Родине, как мой папа. Я буду защищать свой народ и бороться с врагами. А потом я буду работать. Я буду строить, мне это нравится. И я стану отцом. Нет, сначала мужем. А потом у меня будут дети и мы будем жить хорошо».
И после этого в кабинете воцарилась тишина. Я даже хихикнул, представляя озадаченное лицо папы.
-Ну, - неуверенно начала мама. - Вроде же хорошо написано...
-Хорошо?! – воскликнула директриса, явно как школьница. - Это же первоклассник написал! Что это за мысли о семье в таком возрасте! А потом мы удивляемся, почему пятнадцатилетние девочки аборты делают. А вот это, что такое: «Я буду защищать свой народ и бороться с врагами» ?!
- А свой народ не нужно защищать? - внимательно посмотрел на директрису отец.
-Да он же скинхэдом вырастем с такими мыслями!
-Извините, но мы уходим, - отец встал и задвинул стул.
-А... кхм... - директриса что-то хотел возмущенно ответить, но дверь уже закрылась.
Выйдя из кабинета, родители посмотрели на меня. Мама грустно улыбнулась, а отец взъерошил мне волосы.
-Пойдем, - папа взял меня за руку.
-Ругать будете? – спросил я на ходу, зная, что ничего мне не будет.
-Конечно, - кивнул папа. – Надо же что-то с тобой, бандитом, делать.
Мама игриво толкнула отца и они, обнявшись, рассмеялись.
А потом... Потом мы вышли из школы, родители отвели меня к бабушке и дедушке, а сами сели в машину и поехали в городской театр на концерт «Горе от ума».
Я был у бабушки и дедушки весь вечер. Выбегал, правда, во двор, но ненадолго. Пацанов там почти не было, а с девчонками играть я не любил. До нашего же двора было довольно-таки далеко, а по поселку одному мне гулять не разрешали.
Ближе к восьми часам я забеспокоился. Родителей все еще не было. А дома у меня лежал несобранный портфель и несделанный русский. Я потребовал у деда телефон, попросил набрать маму. Аппарат абонента был выключен. Потом я позвонил папе. То же самое.
-На концерте еще, наверное, - утешил меня дедушка. – Та ладно с уроками-то! Успеешь сделать! – он хлопнул меня по плечу. – Смогёшь, Егорка, смогёшь!
Я улыбнулся. Вроде бы взрослый дед, а не знает, что слова такого «смогёшь» не существует. Надо говорить «сможешь»!
К девяти часам родители не вернулись. Бабушка постелила мне в спальне, и я лег спать. Но уснуть никак не мог. Я слышал, как дед ругает все на свете, названивая маме. Как шепотом молится бабушка. А дед сердится на нее: «Вишь тут! Еще молится она! Вишь че!». Я ворочался, перекатывался с одного боа на другой, то на спину, то на живот. Наконец, уснул с тревожными мыслями, не понимая, что же могло случится и надолго задержать родителей в городе.
А наутро я узнал, что мама и папа не доехали до города. Еще я узнал, что, оказывается дорога из поселка в город называется «Дорогой смерти». Так много на ней случается аварий. Водитель КАМАЗа не справился с управлением и вылетел на встречную полосу. Папа попытался уйти в сторону, но по левой стороне с бешеной скоростью несся BMV. Папа был хорошим водителем, но ничего сделать не смог. В это время из поселка в город ехало довольно много народу. И два водителя не сумели быстро среагировать и уйти в сторону, их машины врезались в наш багажник и весь зад. Удар КАМАЗа пришелся в большей части по задних сиденьям, где сидела мама. BMV мало, что оставил от переда, где за рулем был папа.
Бабушка сидела в слезах. Дед тихо бранился и сам себе объяснял, кто виноват. Мне было наплевать. Мамы и папы нет. Почему, почему так рано? Они... они же еще не старые. Я даже не чувствовал, что мне будет плохо, одиноко. Я просто тупо не мог понять, почему бог поступил с ними так жестоко. Дед не верил в бога. Он верил, что есть водитель КАМАЗа и гонщик на BMV. И они виноваты. И вдруг я что-то почувствовал. Что-то странное, что не ощущал до этого до сих пор. Или ощущал, но редко и не сильно. Я злился. Я разозлился так, что со всей силы пнул ножку стола. И вот именно от этого я чуть не заплакал. Но сдержался. Папа говорил, что мужчины не должны плакать, это недостойно и некрасиво. Ноге было больно. Я скорчился и сел на диван.
-Егорушка, не убейся! – подскочила ко мне бабушка.
Я отмахнулся от нее, вскочил, подбежал к столу и опять пнул его. Потом пинал еще и еще, пока дедушка не оттащил меня и не взял на руки. У меня началась истерика. Я вырывался у него из рук, пинался и кричал, кричал пока не охрип. Дед носил меня на руках и укачивал как маленького. Охрипнув, я затих и лишь немного подрагивал, то ли от ветра, который проникал через открытый балкон, то ли от жгучего чувства потери. Потери самого важного в моей жизни, и самого любимого. Я редко говорил, родителям, что люблю их. Я не целовал маму каждый раз перед сном. Но... Их нет. И теперь для меня нет половины мира. Даже больше. Несмотря ни на что, в ту ночь я заснул быстро, не став лить слезы в подушку, хотя очень хотелось.
В пятницу школу я пропустил. Все вещи были в нашей, то есть теперь чужой, квартире. Тела отца и матери мне не показали. Точней то, что осталось от тел. Я представлял ту аварию и по коже бежали мурашки. И вот все кончилось, и машины разбросаны по дороге, а в центральной мама и папа. Еле живые и беззащитные. Я плакал, плакал от того, что не смог им помочь.
Всю субботу я молчал. Заперся в зале и сидел на диване, сжимая в руках резиновую игрушку – широко улыбающегося кузнеца. Папин отец, мой второй дедушка, умерший еще до моего рождения, был кузнецом. Папа тоже умел немного работать в кузне. Но больше рассказывал мне всяких старых сказок про кузнецов. Таких сказок я ни о кого больше не слышал и не читал ни в одной книжке. Я вдруг резко отбросил кузнеца. Он сделался мне ненавистным из-за этой улыбки. Она показалась мне издевательской. Мамы и папы нет. А он, гад, смеется.
От завтрака я оказался. Обед съел с трудом. А спать лег в шесть часов вечера. Обнял перед сном бабушку и дедушку. Аккуратно, как и раньше сложил все игрушки. Поднял обидевшегося кузнеца, погладил по голове и положил в коробку. Было желание взять его с собой в постель. Но... но нельзя. Я всхлипнул последний раз за день. Я почти окончил первый класс. И теперь... Да, теперь я чувствовал, что начинается другая жизнь. И она будет взрослой жизнью, а взрослые не спят с игрушками.
Похороны были в воскресенье. Народу собралось немного. Папа и мама не занимались крупными делами и известными не были. В поселке каждый встречный не снимал перед ними шляпу. Но они были хорошими, очень хорошими. И любой знакомый человек, даже не сильно близкий, мог всегда на них положится. И все их друзья знали об этом. Я не плакал, лишь отвернулся, когда гробы опустили рядышком и стали закапывать. Именно на это смотреть я не мог. Мне всегда представлялось, что, когда человек умирает, его душа возносится на небо и там встречает души всех своих умерших родных. Но как уходит в землю само тело я не представлял никогда. И это было жутко.
А может их души уже там? Я поднял голову к небесам. Ну, конечно там. И там папа встретил своего папу... Наверное, им хорошо. Нет, им точно должно быть хорошо! Это плохим людям должно припоминаться их зло. А хорошие... им везде хорошо. Я повернулся. Дед поставил лопату и посмотрел на окружающих людей.
-Четыре дня назад ушли из жизни два человека,- начал он хрипло. – Два супруга. Они много, что сделали, много могли бы сделать... Что тут говорит, - он махнул рукой. – Давайте почтим их молчанием.
Я никогда не слышал, чтобы дед говорил так. Он вечно приговаривал что-то, неправильно произносил слова и т.д. Я остановил ход своих мыслей. И остановил взгляд на двух деревянных крестах с фотографиями мамы и папы. И мне сделалось очень больно, очень-очень. И я закусил губу, чтобы не заплакать.
Через некоторое время возник вопрос с кем я буду жить. Дедушка и бабушка отстояли меня, так сказать, не дали отправить в детский дом. Да и дядя, мамин брат обещал помогать, чем сможет. Пару раз к нам приходил мужчина в очках, все осматривал. Потом пришла женщина, она задавала мне самые дурацкие вопросы на свете. Например, достаточно ли бабушка и дедушка воспитывают меня. Или хватает ли у них денег на мои потребности. На все эти вопросы я отвечал честно, что, кажется, тетеньку не очень обрадовало. Когда она ушла, дедушка брякнул: «Задолбала энта ювеналка». Когда я спросил, что такое «ювеналка», дед ответил, что это «плохие люди, отбирающие детей из семьи». Правда, дедушка сказал это в сердцах, и доподлинно его речь я в письменном виде проявлять отказываюсь.
В школе все шло, как говорится, своим чередом. Учительница все знала, но моим одноклассникам рассказывать ничего не стала. Я тоже не видел в этом необходимости. Друзей у меня не было, так как был я в школе очень стеснительным, а после смерти папы и мамы полностью замкнулся. Учительница по музыке подошла ко мне и посоветовала пообщаться с ребятами, тогда будет легче. «Вот увидишь» - так она сказала, - «Легче станет, я знаю». И она улыбнулась так, что сразу сделалось светло и радостно. И я тоже захотел улыбнуться, но не смог. За полмесяца я разучился улыбаться.
Приближалось девятое мая. Но я уже не ждал этот праздник с таким трепетом, как раньше. Да и бабушка с дедом тоже не очень-то выглядели настроенными торжественно.
И прошло все как-то вяло. Мы сходили на митинг, который проводили каждый год около памятника русским солдатам. Я не очень-то слушал ведущих. Я смотрел на ветеранов, на людей, стоявших вокруг и словил себя на том, что ищу среди них маму и папу. Стало горько и грустно. Плакать уже не хотелось совсем, но в голове моей не было место радости и счастью. После митинга мы сразу пошли домой, не оставшись на концерт на площади. Я разделся, сел на диван и посмотрел на огромные часы с маятников. Дзик-тсссик, дзик-тсссик, вместо обычного тик-так. Я перевел взгляд на полку с книгами и увидел толстую тетрадь с российским флагом. Это был небольшой подарок бабушки и дедушки на День Победы. Я встал, дотянулся до полки и достал тетрадь. Руки сами нашли ручку. Я открыл первый лист и жирно вывел:
«ДНЕВНИК ЕГОРА ВЕЛЕСОВА»
Перевернул страничку и написал уже мельче «Пустой год».
далее - Гл. Новенький, Михины рассказы и театралка
Комментарии