На море был страшный шторм. Стези дождя больно били все тело, а, может, и не дождя вовсе. Все перемешалось: дождь, море, небо. Я уже не совсем понимал где нахожусь: над водой или под ней. Только возможность глотать воздух и постоянные удары о доски лодки подсказывали мне, что я еще держусь, каким-то чудом, на своем судне. Я понимал, что шансов погибнуть у меня гораздо больше, чем выжить. Должен сказать, что мне не было страшно умереть. Я как-то вообще ни о чем не думал. Будто смотрел на все со стороны и ждал: чем же окончится эта история. Так, на очередном взлете на волне и очередном падении, вдруг, послышался голос. Не могу казать точно откуда он доносился, просто он был и все. Голос промолвил:
– Вот тебе моя рука – будь моим другом.
«Какая тут дружба?!» – скажете вы. Я первую долю секунды тоже так подумал, а потом злость вскипела во всем моем существе. Я закричал, что есть силы:
– Нет! – а потом прибавил с горечью, но уже не так громко, – я не умею дружить…
В моей голове забились воспоминания, которые я так старательно пытался забыть. Зачем же по самому живому?.. Я вспомнил Митьку. Он был мне другом. Самым лучшим, самым настоящим другом. Не знаю, бывает ли на свете дружба более настоящая, чем та, которая у нас была. Поссорились мы тоже по-настоящему. Ссора, в общем-то, была пустяковая, я даже не помню из-за чего, но Митька сказал фразу, которая сильно ранила меня:
– Предатель, ты не умеешь дружить!
А для меня это было самым страшным приговором, и я не смог его простить. Презрительно посмотрев ему в глаза, не сказав ни слова, я развернулся и ушел прочь, с тех пор ни разу не поговорив с ним и не увидев его.
Все это в голове пронеслось со скоростью света, а Голос тихо, без никакого гнева, вроде, ожидал от меня именно такого ответа, промолвил:
– Что ж… как знаешь… Мне хотелось помочь тебе… Ты только запомни…
Что запомни?! Кто это был?! И чем мне хотели помочь? Может, это было как мираж в пустыне? Не знаю…
Шторм бушевал еще минут пятнадцать-двадцать, а потом стал стихать. Мою лодку достаточно далеко вынесло в море и мне пришлось долго грести к берегу. В поселке на меня смотрели как на человека, чудом воскресшего, а я ходил зол и угрюм. Все думал об этой, ненавистной мне тогда, дружбе. Пообещал себе твердо, что никогда ни с кем больше не буду дружить, и даже самого этого слова никогда не произнесу вслух. В школе у меня не было даже приятелей. Кстати, от Митьки я получал дважды письма. Видимо, он узнал у соседей или знакомых наш новый адрес, поскольку папу по работе направили на новое место пограничником, и мы всей семьей переехали на побережье Черного моря в рыбацкую деревню под названием «Синий Краб». Письма, не читая, я порвал и выбросил в печь.
Прошел год после того шторма и три года после ссоры с Митькой. Я все так же был отшельником среди людей, доверяя свои мысли, радости и переживания только морю. Одного летнего дня оно опять разбушевалось, а меня, непонятно чего, потянуло к берегу. Буря все усиливалась. Я пошел к причалу проверить крепко ли привязана наша лодка. До моего слуха донеслись отчаянные детские крики. Кто-то звал на помощь. Я должен был помочь. В то же время я понимал, что не справлюсь с управлением лодки в таких погодных условиях, плавал я недостаточно умело, чтобы вот так броситься в воду. Но я должен был помочь. Страшное волнение и чувство беспомощности овладели мною. Я стоял в оцепенении и, кажется, не слышал ничего, кроме «помогите», не мог даже сдвинуться с места, чтобы позвать кого-то на помощь. Мне было страшно, что голос умолкнет и тогда все. Я должен был помочь. В бессилии я закричал:
– О Боже, что же мне делать?!
Вдруг в моей голове всплыл тот день, когда я сам попал в шторм и в ушах ритмично застучали слова «мне хотелось тебе помочь», а потом «запомни, запомни, запомни»… Я вдруг понял, что именно мне надо было запомнить. Сердце бешено колотилось и, не совсем давая отчет себе, я громко-громко закричал:
– Вот тебе моя рука – будь моим… – тут на миг запнулся, сцепил кулаки и продолжил, – будь моим другом!
Нет, моментального чуда не случилось. Море вмиг не утихло. Волны все еще бушевали. Ветер ревел. Молнии сверкали и гром гремел. А только я услышал отрывки фразы того же детского голоса «не боюсь». А таинственный голос тихо, но уверенно сказал: «Все, как надо». Я стоял и ждал. Минут через пять, ветер стал тише, и я почувствовал, что уже можно. Прыгнул в воду. Ох, какая же она холодная! Метров за семьдесят были видны очертания лодки. Не без труда я добрался до нее. Там сидела маленькая девочка лет пяти-шести. Она бормотала то ли себе, то ли мне:
– Ничего страшного. Сейчас мы доберемся до берега и будет все хорошо. Я вовсе не боюсь. Ничего страшного. Все хорошо.
Она говорила это без никакого страха, вполне бодрым голоском. Попыталась помочь мне влезть в лодку и сказала:
- Я вот весла спрятала под низ, чтобы их водой не смыло. Меня так папа учил. Мы сможем теперь добраться домой?
Я буркнул что-то подтверждающее и сидел еще около десяти минут бездейственно, дожидаясь лучших погодных условий, потому что чувствовал, что плаванье забрало у меня прилично сил, да еще рано было спорить со стихией. Как раз через десять минут лодку перестало так сильно качать и дождь перешел на морось. Представьте, девочка сидела все это время ничего у меня не спрашивая, ничего не прося, просто терпеливо ждала и все. Вот я, наконец, загреб веслами, и мы начали приближаться к берегу. На берегу, когда уже привязали лодку и вышли на твердь, я хотел взять ребенка на руки, потому что видел, что девочка совсем не может идти. Но она сказала, чуть шепелявя:
– Нет-нет, не надо. Я же ведь не маленькая. Я буду сама идти.
Полинка (так звали девочку) только взяла меня за руку, иначе она бы совсем упала. У бедняжки очень запутывались ножки, но она упрямо шла. Когда постучали – дверь отворила ее мама. Увидев свою дочку мокрой, всплеснула руками:
– Девочка моя! Ты разве не у Александры была?
– Нет, мамочка! Но мне не было страшно, вернее сначала было очень страшно, а потом не страшно. А гром так бухал. И водичка очень холодная, – Полинка быстро-быстро заговорила, путанно рассказывая маме как все было, и в уже прикрытую дверь, крикнула мне:
– Спасибо!
Я знал эту девочку. Она жила через три дома от нас. Я довольно часто видел ее играющей с детьми. У нее были светлые кудряшки и большие круглые глаза цвета морской волны. А сама она была до невозможности маленькая, как Дюймовочка и вызывала у всех людей умиление и желание взять ее на руки, чтобы «посюсюкать». Только сама она этого не любила, потому что была не по годам серьезная и взрослая.
Дома моя мама напоила меня горячим чаем с медом, и я мирно уснул.
Назавтра я пошел к берегу чинить старую лодку, совсем не вспоминая события вчерашнего дня. Вдруг, меня кто-то тихонько похлопал по плечу. Я обернулся. На меня смотрели безвинные глазенки Полинки и таким же безвинным голосом она сказала:
– Ты вчера просил, чтобы я с тобою дружила. Давай дружить?
Я пару секунд смотрел на нее с недоумением, а потом понял в чем дело.
– Ну знаешь! Иди ты со своей дружбой! И вообще, чего вы все ко мне пристали?! Дружба, дружба, дружба! Тьфу! Отстаньте от меня!
И так круглые глаза девочки, округлились еще вдвое. Бровки жалостно взлетели «домиком», а на лице появилось большое удивление. Не проронив ни слова, Полинка отошла от меня и села на камень. Все время, пока я возился с лодкой, она сидела и наблюдала за мною. Так продолжалось три дня. Как только я выходил на берег к лодке, Полинка тоже не понятно откуда появлялась, усаживалась на камень и наблюдала то за мною, то за морем. На четвертый день, чуть посидев, она подошла ко мне и тихонько попросила:
– Расскажи сказку.
Я сердито посмотрел на нее и молча продолжал работу, а девочка, вздохнув, снизила плечами, вернулась на свой камень. Назавтра она снова подошла ко мне и сказала:
– Мне надо корабль. Ты не мог бы мне сделать корабль?
– С парусами? – обрадовался я.
– Ага.
На лице Полинки появилась чуть заметная улыбка.
– Это можно! Вот такой? – я развел руки сантиметров на тридцать.
– Да, то, что нужно! – уже совсем весело ответила девочка.
Дорогие читатели, если бы вы знали, как же я обрадовался. Понимаете, я очень люблю море и, соответственно, корабли. Но в своем увлечении я был совсем одинок и только сейчас понял, что мне не хватало понимающего человека. И вот, передо мною стоит Полинка, которая вложила в слова «мне нужен корабль» кучу понимания. Я прибавил:
- Обязательно сделаем.
Весело махая кистью, я стал напевать какую-то песенку себе поднос, а Полинка опять удалилась к камню.
Назавтра, идя к берегу я прихватил с собою листочки и фломастеры. Девочка уже ждала меня. Я вручил ей листочек и попросил нарисовать, каким она представляет себе корабль. Полинка очень старательно принялась за дело. Где-то через час она принесла мне готовую работу. Ну, это, конечно, был рисунок шестилетнего ребенка, но в нем было столько души, что я думаю он бы гордо смог висеть в любом музее. По количеству мачт и форме парусов, я решил, что это будет бригантина. Интересно то, что рисунок был выполнен только голубым фломастером, а на корпусе корабля было старательно выведено печатными буками «Дружба». Я долго рассматривал рисунок, а потом сказал:
– Завтра начнем работу.
Полинка улыбнулась и ушла домой.
На следующий день после недолгих поисков уютного местечка на берегу, мы принялись за работу. Сначала чертили эскизы, считали сколько материалов нам понадобится и т. д. Полинка давала дельные советы. День, кажется, на третий она привела своего друга Тишку.
– Можно он тоже будет с нами строить?
Я обрадовался. Пацанчик был с умным личиком и веселым хохолком на макушке. Через неделю в нашей команде были пятилетний Олежка, семилетняя Александра, шестилетняя Аленушка, два брата Ванька и Петька восьми и четырех лет. Короче, вскоре я «оброс» ребятишками и, знаете, был очень счастлив. Ведь они были моими друзьями. Я больше не боялся этого слова. В поселке меня добродушно называли «дядя Степа великан», а рбятки звали просто по имени, кто Степа, кто Степан. Не смотря на десятилетнюю разницу в возрасте, они держались со мною совсем свободно, без никакого стеснения. Мы дурачились, смеялись. Было рассказано больше, чем тысяча и одна сказка о морях, рыбах, дельфинах, о кораблях и людях. Я им рассказывал о Создателе моря, суши, неба и звезд, о добре и зле, и птицах и цветах и еще много-много, о чем. Было выпущено в плаванье множество кораблей. Но наша первая двухмачтовая бригантина, с красивыми белыми парусами, которая называлась «Дружба» была особо любима нами.
Моя душа постепенно очищалась ото всякой ржавчины, угрюмости и прочей ерунды. Дружба была полностью реабилитирована в моих глазах, и я был самым счастливым человеком.
К слову… Через полтора года, по настоятельной просьбе Полинки, я поехал к Митьке. Она узнала эту историю и один ее упрекающий взгляд дал мне понять какой же я бессовестный, что ни разу не захотел с ним даже поговорить. Встреча была очень душевной - мы расплакались, как мальчишки. Навёрстывая упущенное, мы беседовали до глубокой ночи, а вернее до раннего утра.
С тех пор мы с Митькой опять друзья. Часто ездим друг к другу в гости. Он приезжает ко мне на каникулы, и мы вместе возимся с ребятками.