Вопрос Командору

Вредных привычек у меня куча, рассказывать о всех долго, да и не хочется. Признаюсь в одной: всю жизнь я очень не любил рано вставать из постели. Когда учился и работал - это была каторга. Заставлял себя. Но сейчас с этой привычкой я никак не борюсь, потому что семинары студентов, где я преподаю, начинаются после обеда. Поэтому встаю, когда высплюсь как следует. Считаю, что на восьмом десятке лет имею право.
А волевое усилие - это умение дать себе пинка. Хотя бы мысленно.
Названия придумываются по-разному. Иногда они появляются, когда книга еще не написана, а бывает и так, что текст готов, а названия все еще нет. Надо сидеть и ломать голову. Труднее всего придумывалось название романа "Трофейная банка, разбитая на дуэли". Были разные варианты: "Стеклянная банка", "Зеленая банка" и т. д. Наконец сообразил: банка появилась у ребят, когда один из мальчишек стащил ее у работавших на стройке пленных немцев! Значит - трофейная! Читатели должны заинтересоваться: что это за трофей?..
Не понимаю, почему умение управлять парусами упирается в деньги. По-моему, прежде всего упирается в желание.
У меня есть книга "Фрегат "Звенящий", где описано устройство парусных судов и способы управление ими. Если ее трудно отыскать в библиотеках или магазинах, можно найти на моей официальной странице в Интернете. Там полный текст с иллюстрациями.
Профессию библиотекаря я с считаю очень важной и необходимой людям. Книги были всегда и будут всегда, поэтому будут и библиотекари. Это люди, которые призваны завязывать дружбу читателей с книгами. Об этой профессии я знаю не понаслышке, знаком со многими библиотекарями. Немало лет отдала этой профессии моя жена. Конечно, если судить по зарплате, профессия эта - не самая престижная. Но все-таки даже в наше время не все измеряется деньгами
Милосердие - это способность человека сострадать своим ближним, стараться помогать им, защищать их от бед, чувствовать их боль, как свою. Вопрос, есть ли милосердие в современном мире, - слишком общий. Где-то оно есть, где-то его нет. Хочется, конечно, чтобы его было больше.
Мне трудно отвечать на Ваш вопрос. Я ведь не знаю, что Вы понимаете под словами "спекулировать на чувствах" и "выдавливать слезу", не знаю, в чем это выражалось. Я не слышал его выступления. Но я знаком с Владимиром и знаю, что он замечательный человек. Он послужил прообразом Гая в моем романе "Острова и капитаны".
И второе - может ли в наше время быть создана такая организация как пионерская раньше. И что для этого нужно и кому сделать? Может написать в твиттер президенту?
Считаю, что детская организация нужна, только не пионерская, а другая. О ее необходимости я написал книгу "Струна и люстра". Едва ли я смогу повторить ее содержание в нескольких строках. Полный текст этой книги вполне доступен в интернете.
Что касается выборов и прочих похожих проблем, я об этом не люблю рассуждать. У меня есть друг - тряпичный заяц Митька, который всюду сопровождает меня более тридцати лет. А у Митьки - любимая фраза: "Ни слова о политике!" Он произносит ее, когда в дружеской компании кто-нибудь начинает сворачивать беседу на такие вот рельсы.
Увы, один раз было. В девятилетнем возрасте. Я у рыночного торговца-спекулянта стащил шарикоподшипник. Этот горький случай я вполне документально описал сорок лет назад в повести "Тень Каравеллы". На "преступление" меня толкнула привязанность к соседской девочке и желание прокатиться перед ней на построенном своими руками самокате, а торговец заломил за колесико немыслимую цену. Надеюсь, что мой тогдашний юный возраст и давность этого нехорошего поступка в какой-то степени смягчают мою вину.
Дорогой Саша! Не думаю, что жизнь сильно изменилась бы. Книг я и без того написал достаточно. Трудность работы над книгами зависит не от того, пишешь ты их карандашом или стучишь на машинке, или давишь компьютерную клавиатуру. Александр Дюма сумел написать больше двухсот романов гусиным пером. Я пишу сейчас на компьютере не из любви к электронной технике, а потому, что из-за ревматизма (заработанного еще в детстве и вернувшегося в зрелые годы) сильно испортился почерк.
По правде говоря, я не совсем разобрался в Ваших вопросах. Что Вы называете национальными различиями? Внешность? Принадлежность к какой-то другой культуре? Язык? Мое детство пришлось на военные и послевоенные годы, в нашем сибирском городе было много эвакуированных. Были латыши, литовцы, украинцы, белорусы. Среди местных жителей встречались татары, башкиры и даже немцы - из Поволжья. В нашей квартире жила эвакуированная эстонка, моими приятелями были еврей Семка, татарин Амир, поляк Владик. Мы все знали, кто есть кто, но не делали между собой никаких различий. Изредка, правда, случалось, что в злые минуты вырывалась обидная дразнилка, но не потому, что мы считали одну национальность хуже другой, а просто досада выплескивалась через край и хотелось уязвить спорщика. Про два таких случая у меня написано в повести "Нарисованные герои" (глава "Облака возвращаются с запада") и в романе "Трофейная банка, разбитая на дуэли".
А к народному искусству я отношусь, как к искусству вообще: что-то нравится, а что-то не интересно. Например, люблю украинские и грузинские песни, а к прибалтийским мелодиям довольно равнодушен (это мои личные вкусы).
Кстати, я не слышал, чтобы в наше время в школьных сочинениях культивировалась тема национальных различий.