Питання Командорові

Николай, я никогда не забивал себе голову литературной теорией, не задумывался, какой у меня получается сюжет: линейный, ступенчатый, спиральный или какой-то еще. Писал, как подсказывала интуиция. Может быть, другие авторы работают иначе, но я - именно так. У каждого писателя свой способ. Считаю, что надо прислушиваться к своему "внутреннему голосу".
Роман Голдинга я считаю талантливой книгой и понимаю, что описанные в ней события могли при каких-то условиях случиться. Но в то же время я считаю неправильным выводить на первый план эгоистические и звериные инстинкты в детских душах. И не я один так думаю. Когда ребята из моего отряда "Каравелла" прочитали "Повелителя мух", они пожали плечами и сказали про мальчишек из этого романа: "Вот дикари" Им было непонятно, как можно забыть про понятие "товарищество".

Никогда не убегал (хотя любил читать про такие приключения, например, в книжке про Тома Сойера). Дело в том, что я был очень привязан к родному дому, к маме, к младшему братишке и о расставании с ними думал со страхом. И пиратами я никогда сильно не восхищался. Как ни крути, а все-таки они были головорезы (встречались, правда и благородные, вроде капитана Блада, но это исключение). Я мечтал о профессии обычного моряка, но понимал: чтобы стать капитаном, надо не удирать из дому, а поступать в морское училище. Правда, потом выбрал другую профессию.
А стрелять приходилось. В детстве из охотничьих ружей (правда, не по живым целям, а по мишеням), потом из автоматов и пистолетов на военных сборах. А еще, в старших классах, занимался в стрелковой секции и даже получил второй разряд.

Наверное, ваша педагог по английскому языку училась в какой-то особенной школе. Я учился примерно в это же время и по себе знаю, что двойки и тройки были обычным явлением. Они, конечно, огорчали нас, но не настолько, чтобы становиться трагедией. Уже в детстве мы понимали, что ценности и радости жизни измеряются не только школьными отметками. Поэтому, схлопотав двойку по немецкому языку или арифметике (и получив от мамы легкую нахлобучку), я без особой горечи в душе хватал санки и отправлялся в Тюменский лог гонять с друзьями по снежным склонам.
Школьную оценку исправить не так уж сложно. Гораздо хуже, если ты совершил какой-то по-настоящему скверный поступок. Можно исправить и это, но гораздо труднее

Вопрос справедливый. А объяснение такое. В подзорные трубы и бинокли вставляются специальные оптические устройства, которые не позволяют изображению поворачиваться с ног на голову. А в телескопах (и в старинных, и в самых могучих и современных, которые запущены на околоземную орбиту) эти устройства не нужны. Ведь в космосе нет понятий "верх" и "низ", поэтому астрономам все равно, в каком положении наблюдать планеты, звезды и галактики. Лишь бы видимость была хорошая.

Ваня, желаний великое множество, все не перечислишь (даже если разрешат не три, а три тысячи). А если говорить о главных, мне хватило бы одного: "Пусть все люди прекратят враждовать и станут по-доброму относиться друг к другу". Многое тогда в жизни наладилось бы само собой, без волшебных желаний.

Ездить на велосипеде я умею. И, по правде говоря, не помню, чтобы ребята в моих книжках так уж часто падали с колес. Ну, а если случается иногда, что поделаешь? Такова правда жизни. Я и сам падал (один раз даже с железнодорожного моста, когда колесо наткнулось на торчащую шпалу - масса впечатлений!) В любом деле (не только в велосипеде) не обретешь навыка, пока не получишь какое-то количество шишек.

Катя, в моем романе "Голубятня на желтой поляне" космонавт Ярослав Родин говорит: "Счастье - когда счастливы те, кого любишь. И когда они есть те, кого ты любишь" Я согласен с героем своей книжки.
Счастливые моменты в моей жизни, конечно, были, но рассказывать о них долгое дело. А свою первую публикацию я увидел весной 1956 года, когда был десятиклассником. Газета "Тюменский комсомолец" напечатала мое стихотворение "Весна".

Повестей, которые я писал, а потом бросил, у меня было немало. Я потом про эти заброшенные рукописи даже сочинил книжку "Нарисованные герои".
А что касается законченных повестей, романов, рассказов, то они мне все нравятся. Нахальное заявление, да? Но что поделаешь, если это так? Если бы не нравились, я не отдавал бы их в печать. Конечно, я не восклицал подобно Пушкину "ай, молодец!" (потому что не Пушкин), однако, бывает, что перечитываю какую-нибудь свою вещь и думаю: "А ведь все-таки кое-что ты умеешь, елки-палки"

Инна, жизнь у меня длинная, и в ней случалось всякое. Бывали моменты, когда одолевало одиночество. Тогда я сажал на колено своего замечательного друга тряпичного зайца Митьку и говорил: "Ну, что, старик, погрустим?" Он отвечал: "Ага, только не долго. Работать надо." Он очень мудрый, мой Митька. Знает, что одиночество исчезает, когда работаешь над рукописью. Ведь нельзя чувствовать себя одиноким среди героев своей новой книжки...

Я за такую организацию всей душой. Хорошее детское сообщество помогает ребятам воспитывать в себе чувство товарищества, которое очень важно в нашей всеобщей жизни.
На эту тему у меня написана целая книга о тех принципах, на которых такая организация могла бы существовать. Называется книга "Струна и люстра". Ее легко найти в Интернете. В программе Яндекс надо набрать три слова: "Крапивин Струна и люстра". Открывается сразу, в первой строке. Только что пробовал. А если говорить о самых общих принципах, то они в последних строчках этой книги:
"Друзья, давайте жить интересно! Стремиться к творчеству и открытиям! Давайте по-доброму относиться к людям и в каждом, кто состоит в нашей организации, видеть верных товарищей. Давайте помогать друг другу и защищать друг друга от невзгод. Давайте стараться стать полезными для страны и всей планеты - в этом смысл и радость.
А еще - давайте помнить, что, что струна человеческой дружбы дороже самой блестящей хрустальной люстры"
Под люстрой имеются в виду всякие корысти и материальные выгоды, ради которых люди часто забывают о настоящих человеческих ценностях.